Житель Чикаго, уроженец Борисова Евгений Альтшулер уехал из родного города более 10 лет назад. Вместе с другими десантниками он помогает ветеранам Великой Отечественной войны. Евгения поделился с EX-PRESS.BY своими детскими воспоминаниями и рассказал о тех местах, которые для него знаковые.
— У меня, наверное, странное восприятие исторических мест города... Как раз вечером смотрел материал о том, как уничтожили усадьбу Радзивиллов в Старо-Борисове. Это место, где я вырос. А так знаковыми местами для меня являются наша церковь в Старом городе и краеведческий музей. Есть ещё места, куда бы я друзей сводил, но сегодня это все уничтожено, — рассказал Евгений.
— Мне очень нравилось, как на гончарке старой, одноэтажной (той, что была еще до Комбината прикладных искусств), на столах крутили глину и получались горшки и кувшины. После обжига выбрасывали сотни горшков. Интересно было выбрать себе и бабушке неплохой кувшинчик.
Здорово было на старом стеклозаводе смотреть за работой стеклодува. Позже там работал мой армейский друг.
Старый мост на Схе — там лебеди жили, и не было настила. Под ногами шумела вода.
Паром через Березину в районе «Агрегатов». Можно было самому тянуть его по тросу. Булыжные мостовые и дороги в Старом городе. Пристань с пароходиками и баржами. Плоты на реке. Они тянулись километрами, и стояли возле «Спички». Там шла своя жизнь, и этого больше никогда не будет в моей жизни.
Рядом со старым мостом через Сху, слева, прямо на лугу в бочках солили огурцы. Мчались мы на хлебозавод, просили горячий хлеб, затем неслись за огурцами и пировали на речке. Хлеб сразу не ели, нас пугали тем, что от горячего хлеба будет заворот кишок.
Вокруг рынка стояло много повозок из деревни. Мужики сидели на телегах, сторожили... Мы приносили ведро воды и кружку — поили мужиков... Нам давали 1 копейку за кружку и 3 копейки за то, чтобы коник попил.
Автостанцию в Старом городе напротив милиции мы «курятником» называли. Оттуда отправлялись автобусы во все деревни района. Грязь, семечки, штурм переполненных автобусов… Каждую пятницу отсюда уезжали в свои деревни к родителям теперь уже «городские» работники борисовских предприятий, а оттуда они возвращались с сумками, провизией на всю неделю. Это был целый мир, и было в нем какое-то свое очарование.
Высшим пилотажем было забраться на танк Павла Рака. Но люди тут же звонили в милицию, мы успевали сбежать.
Мост через Березину охраняли стрелки. На мосте стояла будочка. Сами охранники жили в двухэтажном домике, как раз напротив танка, через дорогу. Иногда удавалось подержать трёхлинейку в руках. Но интереснее всего было посмотреть карабин охранника. Мы караулили их, приносили хлеб. Кстати, эти охранники и звонили в милицию. Охрану у моста потом убрали, будку снесли.
Проходная «Агрегатов» была напротив пешеходного моста через Березину. Возле проходной посадили голубые ели. Это было какое-то чудо. Все ассоциировалось с елками у Кремлевской стены. На углу стояла заводская столовая, которую оформил мозаикой Сурен Оганесович Мирзоян. Это тоже было каким- то чудом: столовая стала достопримечательностью города. А я много лет дружил с Суреном. Он с удовольствием написал портрет моего сына и жены.
Первый светофор установили, вернее, подвесили на перекрёстке напротив памятника Орджоникидзе. Все бегали смотреть.
Затем был бассейн и первая многоэтажка с лифтом напротив. В здании бассейна, в который попасть было невозможно, задняя стенка была сделана из стеклоблоков — очередная новинка. Ну, а украсть такой стеклоблок было большой удачей. Делали в стеклоблоке пропил, получалась прозрачная копилка.
А многоэтажка — это был шанс покататься на лифте... Правда, бабушки быстро прикрыли лавочку. Ну и, конечно, кафе «Мороженое» — это был своеобразный первый «McDonalds».
Кстати, весной иногда взрывали лёд на реке, опять же в районе пешеходного моста, заводские стекла «Агрегатов» оклеивали полосками бумаги. Точь-в точь, как в военных фильмах. Мы пытались караулить эти взрывы.
На улице Степана Разина была огромная конюшня. На конях возили продукты с базы пищеторга по магазинам. Кони-тяжеловозы. Они нам казались огромными... Каждое утро медленно шла эта вереница повозок в сторону рынка по брусчатке... Возчики в сапогах, валенках, телогрейках. Цокание подков, лошадиный пар и запах... Не вонь — запах!
Возчики почему-то шли рядом. Не сидели на телегах. Зимой мы воровали сани и катались на них вниз, к Березине. Сани бросали на ночь. Утром возчики вместе с лошадями и сбруей шли на речку, запрягались и шли работать. Помню сани с будкой, а на ней надпись — «Хлеб». В Малое Стахово так хлеб возили…
Зимой в Борисове можно было потанцевать в старом ДК или в парке, в «Зимнем». В ДК собирались школьники и «малолетки», но там играли легендарные «Коробейники», народ постарше приходил в парк.
Летом, всех объединяла танцплощадка «Веранда». Деревянный пол, огороженный высоченным штакетником. Некоторые умудрялись перелезть через него. После этого надо было быстро шмыгнуть в толпу, поменявшись с кем-то пиджаком. Иначе милиция выведет. Вдоль ограждения — длинные лавочки, на которых, в основном, сидели девушки.
«Веранда» условно была поделена на сектора, там кучковались ребята из районов города: вокзал, старый город, «чапайка», Техасы, болото... Можно было пройти по кругу, вдвоём, втроем. Порой это было небезопасно. Во время популярной песни пытались дружно раскачать веранду, и действительно — пол начинал резонировать, иногда к восторгу всех ломались доски.
Ну, и естественно, драка — это как украшение праздника. Моментально образовывался круг, умолкала музыка, кроме барабанов. В круг, к дерущимся, бежали дружинники и милиция. На эстраду поднимался энергичный, чернявый невысокий мужчина и предупреждал о том, что танцы будут прекращены. Это был Яков Исаакович Бляхер. Хороший, общительный человек, любимец города.
Яша всем был свой, с большой буквы! Детвора запоминала его с первых же утренников в парке. Концерты, спектакли, «елочки», розыгрыши, свадьбы...Его голос узнавали по телефону все директора предприятий и не могли отказать в помощи... Он играл на аккордеоне и замечательно пел. В разгар очередного праздника Бляхер брал микрофон и вместе со всеми пел частушки.
На проспекте постоянно работала картинная галерея. Выставляли интересные картины наших борисовчан. Мне запомнился большой портрет с названием «Артист». На холсте — добрый человек с очень выразительными глазами и густыми бровями. Пожалуй, это самое точное определение натуры Бляхера — артист.
Кстати, талант артиста передался его детям... А Яков Исаакович постоянно попадал в невероятно смешные истории и не стеснялся делиться этими конфузами со всеми. Его потрясающий дар рассказчика заставлял забыть при встрече, о том, что ты куда-то спешишь. Просто по-человечески хотелось обнять его и с хорошим настроением идти дальше по своим делам.
Меня потрясал милый беспорядок на его рабочем столе. Клетчатая рубашка, брюки и неизменные подтяжки, вечно ломающийся личный автомобиль, суматошная интеллигентность, доброта и многое другое. Он позволял шутить над собой и не обижался. Музыканты во время танцев переносили его «горбатый запорожец» и ставили между двух сосен, причём двери открыть было невозможно. К нему можно было прийти вечером и одолжить пару бутылок водки. Кстати, он практически не употреблял алкоголь.
Городской парк без Бляхера меня больше не интересовал. Я любил его таким же неухоженным и густо заросшим, как густые брови Яши Бляхера. Иногда я с удовольствием смотрю в интернете ролик, на котором Бляхер, сидя в кресле, «травит анекдоты»... И этого тоже никогда больше не будет в моей жизни. Кстати, кресло, в котором Бляхер рассказывает байки — мое.
ТОП знаковых мест Борисова по мнению Евгения Альтшулера
Место старой усадьбы Радзивиллов в Старо-Борисове.
Церковь в Старом городе.
Краеведческий музей.
Рынок в Старом городе.
Мост через Березину.
Мост через Сху.
Памятник экипажу Павла Рака.
Кафе «Мороженое».
Стеклозавод.
Гончарная мастерская.
Городской парк.
Добро пожаловать в реальность!