Можно бесконечно смотреть на три вещи. На то, как льется вода, как горит огонь и как Александр Лукашенко поднимает село. Последнее по соотношению усилий и результата мало чем отличается от сизифова труда. По аналогии с древнегреческой легендой наш сюжет тоже стал частью мифа. В этом случае — о белорусском экономическом чуде, пишет экономист Алесь Гудия на "Позiре".
Мало какая сфера в Беларуси удостаивается такого внимания, как сельское хозяйство. Это не просто отражение природы режима, но и яркий символ персоналистской автократии. Для Лукашенко начало карьеры было неразрывно связано с колхозом, и этим объясняется постоянное обращение к сфере сельского хозяйства. Здесь он чувствует себя в своей стихии, специалистом и наставником.
От “Ребята, сядете!” до “Корову нужно поставить во дворец”
Впрочем, представления правителя о работе экономики в целом и общества формировались тоже именно аграрной сфере. Поэтому попытки натянуть советский колхоз на экономику современной Беларуси являются по сути лишь повторением прошлого. А поскольку социалистический колхоз — это больше про создание видимости успеха, а не про эффективность, то аналогичные практики широко распространяются и сегодня.
Чиновники хорошо осознают правила этой игры. Некоторые, такие как Михаил Мясникович (премьер в 2010–2014 годах) и Владимир Семашко (многолетний вице-премьер), создали иллюзию модернизации промышленности, уделяя внимание скорее впечатлению начальства, чем реальной эффективности.
Петр Прокопович, бывший строитель и глава Национального банка в 1998–2011 годах, также мастерски демонстрировал видимость успеха, но результаты ожидаемо были неутешительны: сокращение объемов строительства и девальвация валюты.
Михаил Русый на постах главы Минсельхозпрода и вице-премьера, в свою очередь, тоже скорее создал видимость роста в сельском хозяйстве, чем развил отрасль.
ИТ-сектор мог быть исключением, но его нынешнее состояние только подтверждает общее правило: картина важнее факта, а впечатление важнее результата.
На совещании о развитии села и повышении эффективности аграрной отрасли 16 апреля Лукашенко сделал каскад громких заявлений в своем стиле — от “Ребята, сядете!” до “Корову нужно поставить во дворец”. А также провозгласил: “Мы должны произвести революцию в аграрном машиностроении и сельском хозяйстве”.
На самом деле эта система не способна не то что на революцию, но даже на нормальную эволюцию.
А кто научил играть цифрами?
Нельзя утверждать, что проблемы управления в сфере сельского хозяйства были неожиданностью для власти — от руководителей сельскохозяйственных организаций до столичных чиновников. Всем все хорошо известно, но в публичную плоскость по традиции это знание транслируется редко. Однако даже когда это происходит, большинство вопросов, сотрясающих воздух на высоких совещаниях, остается без ответа.
“Научились играть цифрами, не думая о том, что недостоверные данные приводят к ошибочным управленческим решениям”, — упрекал Лукашенко подчиненных на том самом апрельском совещании. Так система на том и построена, для этого даже целый Белстат есть.
“Бюрократия и огромный излишний документооборот” — см. выше.
“Разворотливости не хватает” — так система сейчас с особым усердием изживает из себя инициативу и предпринимательство.
“Надо ломать схему” — в 2020-м пробовали.
Наконец, не должны вызывать удивления прозвучавшие на том же совещании откровения Лукашенко, что “чем хуже работает предприятие, тем больше поддержка” и что “встает вопрос, зачем тогда хорошо работать. Это просто пустая трата денег”. Да, но в этом и есть суть, альфа и омега государственной собственности в Беларуси, причем не только в сельском хозяйстве.
Литва нас обставила без колхозов и битв за урожай
Миф о возрождении села на разные лады рассказывают с высоких трибун. Особенно выделяются достижения в плане экспорта мясомолочной продукции и доступности продуктов для населения.
Тем не менее за три десятилетия вклад сельского хозяйства в экономику страны упал в разы, как, впрочем, и занятость в этой сфере. В середине 90-х на долю села приходились 15% ВВП и почти пятая часть занятости, сейчас отрасль составляет около 8% экономики, в ней занято гораздо меньше работников — порядка 300 тысяч.
Да, белорусы не голодают, часть продукции агропрома продается за рубеж. Но с учетом миллиардных вложений в виде прямой и косвенной господдержки возникает закономерный вопрос: адекватен ли полученный результат затраченным усилиям?
Этот ответ, впрочем, тоже повиснет в воздухе из-за своей очевидности. Особенно если сравнить даже наиболее выигрышные цифры, которыми гордятся чиновники, с показателями соседних стран.
В 2023 году Беларусь экспортировала сельхозпродукции на 7,5 млрд долларов, в то время как Литва — на 8,3 млрд, Латвия — на 5,3 млрд. Притом что обе эти страны по площади и населению намного меньше Беларуси.
Польша же экспортировала сельхозпродукции на 55,9 млрд долларов — сумму, сопоставимую с ВВП Беларуси. И все это — без излишнего государственного вмешательства и идеологической накачки.
Успехи наших соседей обусловлены открытыми рынками, конкуренцией, интеграцией в глобальные цепочки и поддержкой частной инициативы. Но в Беларуси, похоже, предпочитают иной подход. В стране идет очередная “революция в аграрном машиностроении и сельском хозяйстве” и подготовка к битве за урожай.
Но уборочная-2024, несмотря на весь каскад ценных указаний Лукашенко, завершится ровно по тем же лекалам, как всегда. А все потому, что система действует в точном соответствии с законами GIGO (англ. garbage in, garbage out, или “мусор на входе — мусор на выходе”). Это принцип в информатике, означающий, что при неверных входящих данных будут получены неверные результаты, даже если сам по себе алгоритм правилен.
Добро пожаловать в реальность!