Беларусь является крупнейшим суверенным должником России — об этом свидетельствуют данные Всемирного банка, недавно опубликованные в СМИ.
О том, как развивается ситуация с внешним долгом Беларуси и как она влияет на экономику, в интервью газете «Белорусы и рынок» рассказал старший научный сотрудник Центра экономических исследований BEROC Лев ЛЬВОВСКИЙ.
— Беларусь является крупнейшим должником России, и, соответственно, значительная часть нашего госдолга приходится на эту страну. Оказывает ли влияние на экономику тот факт, что один из наших кредиторов значительно крупнее остальных?
— На вопрос, нужно ли диверсифицировать госдолг, ответ однозначный: да, нужно. Даже если есть возможность брать у одного кредитора дешевле, чем у остальных, все равно неплохо провести диверсификацию.
— Почему?
— Это снижает риски. Если весь долг сосредоточен в руках одного держателя, он имеет над вами какую-то власть. И это не обязательно политическое подчинение. Просто если, к примеру, страна X держит 90 % вашего госдолга и в ней происходит кризис, у вас не будет возможности этот долг рефинансировать.
Если взять часть долга у одной страны, часть у другой, часть разместить в виде облигаций — будет гораздо легче во многих смыслах. Например, в процессе согласования условий получения кредита у России можно сказать, что ЕС готов дать деньги немного дешевле. И это уже возможность начать торговлю, чтобы снизить ставки.
— В целом, насколько хорошо для государства брать в долг?
— Брать в долг — это нормально. Обычно страны находятся в бизнес-циклах, то есть в какой-то период может быть экономическая депрессия или кризис, а за ним следует период бума. Экономический рост многих стран напоминает синусоиду вокруг восходящего тренда. Казалось бы, раз ВВП все равно имеет тенденцию к росту, в спадах нет ничего плохого. Но с этим вряд ли согласились бы люди, большая часть жизни которых пришлась на кризисное время, как например, было во времена Великой депрессии в США. Поэтому современная наука считает, что экономические циклы необходимо сглаживать. Для этого во время кризисов нужно или тратить накопления, сделанные во время бума, или брать в долг. Так поступают многие страны. При нормальном экономическом росте эта схема работает. Но, если в экономике есть фундаментальные или структурные проблемы, такое сглаживание может не получиться.
Помимо сглаживания экономического цикла, в долг берут под хорошие инвестпроекты, которые принесут много денег или социально желаемых дивидендов и дадут возможность не только вернуть деньги с прибыли, но и со временем заработать. Сегодня многие страны активно субсидируют проекты, связанные с зеленой экономикой, не только ожидая потенциальной экономической отдачи, но и заботясь об экологии.
Таким образом, в целом брать в долг абсолютно нормально. В случае Беларуси проблемой является не долг сам по себе, а тот факт, что не ожидается рост. Большая часть нашего госдолга использовалась вовсе не для борьбы с экономическим кризисом — это мы могли наблюдать и в 2020 году, когда многие страны брали кредиты, чтобы помогать населению и предприятиям в условиях пандемии COVID-19. Но Беларусь оказалась в стороне от этого тренда. В недавней статье Михаила Мясниковича о том, как страны ЕАЭС реагируют на коронакризис, говорилось, что в Беларуси помощь предприятиям и населению была одной из самых меньших.
Главная причина накопления Беларусью большого госдолга — деньги, которые в свое время были взяты на модернизацию госпредприятий. Эти проекты не окупились, план не сработал, государство и предприятия оказались обремененными большими долгами, значительная часть которых номинирована в валюте.Такой подход можно сравнить с тем, как делают заимствования частные лица. Одни берут в долг, чтобы начать свой бизнес, и, когда он начинает работать, возвращают деньги — в итоге становятся богаче. А другие берут кредит, чтобы купить Iphone, а потом случайно разбивают его. Беларусь в какой-то мере можно отнести ко второй группе.
— Как оценить проблемы, которые появляются в результате долговой нагрузки?
— Часто приходится слышать, что наш госдолг в процентном отношении к ВВП не очень большой. Он и правда меньше, чем у европейских стран, США, Японии. Но сегодня мировая экономическая наука все больше оценивает уровень долга не по его объему в процентах от ВВП, а по тому, насколько дорого по нему платить. Такой подход можно проиллюстрировать простым примером. Если бы вы могли взять 50 млн рублей под 0 % годовых, вы могли бы бесконечно переносить возврат кредита и платить за это ноль рублей. Если же у вас кредит на тысячу рублей, и по нему набегает 100 % в день, долг обходится настолько дорого, что вы не можете себе этого позволить. С точки зрения дороговизны заимствований наш долг не очень хорошо выглядит. У США гигантский долг, но они могут заимствовать под процент, который приближается к нулю, а мы — только в иностранной валюте и под большие проценты.
Еще совсем недавно мы шли в очень хорошем направлении: Минфин стремился диверсифицировать источники заимствований и даже вел переговоры, чтобы Беларусь получила возможность брать кредиты в белорусских рублях, а также перевести в белорусские рубли хотя бы часть накопленного долга. И были достигнуты определенные успехи. Но сегодня речь об этом уже не идет: сегодня эта валюта слишком нестабильна и в нее никто не верит, даже Россия.
В последнее время нам давали в долг Россия и Китай, но о новых китайских кредитах больше не слышно. Единственным де-факто кредитором остается Россия. Мы занимаем также у Евразийского фонда стабилизации и развития, но и там деньги в основном российские. К тому же неизвестно, как долго Россия будет выдавать нам кредиты.
Если бы мы продолжали вести себя в ключе, приемлемом для европейских партнеров, если бы они видели, что Минфин и Нацбанк говорят на их языке, нам ничто не мешало бы занимать на европейских рынках под более низкий процент.
— На какие цели нам сегодня нужно брать кредиты? В прошлые годы эти деньги во многом шли на возврат предыдущих заимствований.
— Да, но нужно учитывать, что до 2020 года рефинансирование нередко приводило к тому, что наши заимствования дешевели. Финансовая и монетарная политика Беларуси становилась все более профессиональной, и это позволяло рефинансировать долг даже под меньшую ставку.
Сейчас ситуация изменилась. Кредиты нужны в первую очередь для увеличения подушки монетарной безопасности. К началу 2020 года наши золотовалютные резервы были на рекордно высоком по белорусским меркам уровне, но в результате кризисов прошлого года значительная часть резервов была потрачена на поддержку белорусского рубля. В первые месяцы 2021 года ЗВР также расходовались опережающими темпами и в результате уменьшились еще на 0,5 млрд долларов.
— Почему это является проблемой?
— Золотовалютные резервы нужны для того, чтобы в кризисные моменты сглаживать шоки обменного курса. Поэтому если сейчас случится шок, аналогичный тому, что мы наблюдали в августе прошлого года, когда люди снимали сбережения из банков и переводили их в валюту, ЗВР могут оказаться на критическом уровне или ниже. Помимо этого, в 2020 году мы наблюдали, как проблемы из реального сектора перешли в финансовый: у многих предприятий плохи дела, они не могут справиться с убытками, и банковской системе пришлось взять на себя часть этих проблем. Чтобы это не сыграло роль в масштабах макроэкономики, нужна подушка безопасности.
Сегодня мы можем говорить о том, что фактически ЗВР уже не совсем хватает. До последнего времени для поддержания курса рубля Нацбанк использовал довольно опасную тактику — замораживание рублевой ликвидности. Прибегать к таким мерам безопасно только в краткосрочном периоде, но все время поддерживать курс таким образом невозможно. Полгода — это слишком долгий срок. В итоге кредиты стали более дорогими, а некоторые банки стали закрывать кредитные программы, что вызывает уже проблемы у предприятий, которые не могут получить кредиты и оказываются в сложной ситуации. Это означает, что создан потенциал для того, чтобы проблемы, которые перетекли из реального сектора в финансовый, снова пришли в реальный сектор.
— Увеличение ставки рефинансирования, которое произошло 14 апреля, очевидно, говорит о том, что подходы изменились. Чего стоит ожидать в результате?
— Пока никакой информации об изменении подходов Нацбанк не давал. Неясно, будут ли предоставлять банкам ликвидность по новой ставке в 8,5 %, а если будут, то в каких объемах. Сейчас предложение ликвидности на аукционах Нацбанка остается ограниченным и банки по-прежнему не могут получать достаточно средств.
Добро пожаловать в реальность!